Семён Резниченко.
Итог.
Аркадий стал бояться и ненавидеть этот стул. Он так отрешенно смотрел на него из угла, жестокий и хладнокровный. Аркадий решил держаться и не убирать его. На стул надели чехол. Тогда он стал ещё страшнее, бесформенным и угрюмым, как ночная чащоба. Тогда Аркадий поставил на него горшок с цветами. Стул подобрел. Он стал похож на остепенившегося убийцу с внуком. Аркадий меньше стал думать о нём. Но случай со стулом окончательно убедил его в необходимости перезагрузки.
Но это временно – в любом случае, приближалась перезагрузка. Личность пора было переносить в одно из новых готовых тел. Личность должны были очистить от психологического груза, а тело должно быть бодрым и ненасытным.
Потому, что в своё время человечество покрыло Землю тонкой пузырящейся плёнкой своей цивилизации. Потом на большей части планеты плёнка усохла и превратилась в ископаемую пыль. Но в редких местах цивилизация создала глубокие колодцы, из которых ударила в небо фонтанами.
Технологии сделали немногих людей могущественными до невидимости и бессмертия. Они стали Владельцами, теми, кто распоряжается источником благ – самосовершенствующимся искусственным разумом, способным воспроизводить всё, в том числе время от времени– своего Владельца. Искусственный разум всегда был во Владельце, а Владелец — в нём. Даже во сне Владелец контролировал, производил, собирал и разбирал.
У Владельца и его искусственного разума могли быть некие подданные, и их могло не быть. Подданных всегда можно было вырастить биологически в нужном количестве либо материализовать иными способами. И также легко и незаметно дематериализовать, сохранив в случае надобности их личности в искусственном разуме. Чтобы можно было их материализовать вновь: в неизменном виде или с какими-то изменениями.
К этому великолепию усыхающее человечество шло тяжко и долго. Неосознанно хотящие стать Владельцами ползли вверх по бесконечной лестнице со ступенями почти в рост человека. Они постоянно сталкивали друг друга в пропасть, которая зияла по обе стороны от лестницы.
Наконец немногие в совершенстве развили искусственный разум и научились с ним гармонично сливаться. Эти немногие уцелели и стали Владельцами.
Сколько их было, они сами не знали, потому что не могли знать. Знать это им не давал Другой. Зачем – неизвестно, никто не знал, зачем Другой делает то или иное. Обычно это объясняли тем, что Другой заботится, чтобы Владельцы могли знать только о тех Владельцах, о которых им знать полезно, и не знали тех, общение с которыми могло привести к конфликтам.
Кто или что был Другой, также никто не знал. Его могли осознавать, как главный искусственный разум, объединяющих всех Владельцев, или как проекцию глубин сознания отдельного Владельца, соединённых с искусственным разумом. Или как существа с других планет. Или просто как Божество или Бездна, которое всегда остаётся рядом с человеком. Конечно же, никто не знал был ли Другой один или их было множество…
Но Другой всегда был рядом. И Владелец постоянно видел, что навыки Другого превосходят его собственные.
Однажды Он зачем-то долго следил за владельцем по имени Ник, который прогуливался в джунглях Южной Америки в партизанском стиле. Ник со своей охраной продирался через лес, подражая инсургентам 20-го века. Впереди шла разведка, по бокам – охранение. Ник обменивался с этими подразделениями особыми сигналами, напоминавшими крики птиц. Но всё это была игра. Отряд был окружен несколькими кольцами невидимых для постороннего глаза боевых и разведывательных роботов. Его постоянно прикрывало поле, защищавшее от перехвата управление роботами.
Но носители Другого, бесформенные и безграничные сгустки чего-то, держали его передвижение под контролем. Они всегда умудрялись оказываться в том секторе, который роботы наблюдения обозначали как «чистый». В следующие доли секунды носители перемещались в другой такой же. Они умудрялись проникать и сквозь защитное поле, как-то прикинувшись безобидным лесным мусором. Поэтому носителям Другого удавалось снимать даже личные показатели бойцов отряда и время от времени взламывать мысленный код.
— Мне бы для такого понадобилась сотня — другая носителей — подумал Аркадий.
— А такую армаду легко засечь. Другой или сильно ускорил свои носители, или замедлил у Ника режим реального времени. Фантастика! – ответил другой владелец.
Пока Аркадий поражался, Другой внезапно прекратил наблюдение. Через пару часов носители Другого снова активизировались – стали изучать состав шерсти у водяных зайцев. А может, они делали с шерстью что-то другое, а может – и не с шерстью. Это были носители Другого или что-то ещё?
Именно другой помогал или позволял Владельцам время от времени перезагружаться – переносить своё оздоровленное сознание в новую физическую оболочку.
Конечно, Владельцы могли непрерывно обновлять одну и ту же оболочку. Однако для Владельцев существовало слишком мало препятствий, и оставшиеся были вечно непреодолимыми. Поэтому любого Владельца на каждом шагу подстерегало безумие, подобное тому, которое грозило древним людям, на многие годы изолированным в отдельных помещениях. Безумие и распад также подстерегали Владельца, оставшегося надолго без физической оболочки. Поэтому каждому владельцу время от времени требовалось новое тело, жадное до простых удовольствий, готовое вместить личность с прежним самосознанием, но лишенное накопленных нарушений. Личность во многом новую.
Подходящее тело часто находили среди разных живых существ, уцелевших на Земле. Например, людей, выживших, но не ставших Владельцами. Были такие люди на самом деле, или Владелец, вместо пути к новому телу, видел картинки, которые ему показывал Другой, никто не знал. А может, эти картинки реальность совпадали? Наиболее самолюбивые владельцы предпочитали верить, что Другой – это их глубинное сознание и оно создаёт для них новое тело…
Но всегда обретению нового тела предшествовало схождение в иной мир, чем-то похожий на мир до появления Владельцев, или просто в иной. Но с каждым шагом он удалялся от привычного.
Аркадий смотрел на груду кирпичей, терявшуюся среди деревьев. По ней рваными прыжками скакала розовая птичка. Птичка вспорхнула, посыпалась струйка желтоватой пыли. Аркадий кивком подозвал дворецкого.
— Ничего не убирать. Охранять! — приказал он.
Аркадий пошел дальше, по тропинке, на которой остались следы гоблинов. На открывшейся полянке почва была песчаной. В центре темнела высохшая лужа. У левого края валялась пара каменных блоков, битая посуда и человеческая рука. Оливковая кожа зеленела островками плесени.
— Это огородить — щелкнул пальцами Аркадий.
Покрыть серым прозрачным куполом — добавил он через минуту.
Владелец двинулся дальше. Узкую тропку с двух сторон сжимал длиннолистный кустарник. Из – за поворота что-то выглядывало. Это была капитель покосившейся колонны черного мрамора.
— Оставить так. Без купола- скомандовал Аркадий.
За поворотом открылась низкая платформа с тремя ступенями. Владелец собственноручно нагромоздил на неё четыре бесформенных камня.
— Пусть так — сказал он.
Дальше начался плавный подъём по широкой лестнице, усыпанной щебнем и мелкими обломками. Наверху, загораживая небо, возвышалось серое полуразрушенное здание. Аркадий повернулся к дворецкому.
— Снести фасад. Лестницу продолжить до высоты потолка. В глубину – до задней стены. За верхнее ступенькой – сразу пропасть. Продолжать лестницу – из старого материала. Потом посыпать всем этим — Аркадий ткнул пальцем себе под ноги и пошел прочь.
«Остановка-смерть. Смерть? А что хуже смерти и жизни? Наверное, когда остановишься. Просто никто не должен останавливаться. А если? Хе-хе… Иногда нужно просто сменить обстановку. Может в цветнике слишком много красного? А нужен бледно-желтый и белый? Хм-м… Все эти цветы… Пусть останется, как есть. Какую бы ограду?
– Как лес! Лес из камней. Каменные столбы, будто ели. Внизу – кусты чугунного литья. Расширяются к верху. С пышными кронами. В каждой кроне – свой узор ветвей. В самом низу – арки. Каменные столбы – круглые конусы. Разной высоты. Разные расстояния между ними.
Как всегда, Аркадий был полностью уверен в необходимости переустановки. Ему мешало только одно. Как всегда, он боялся уничтожить нынешнего себя. Себя, подверженного сомнениям, страхам и безумию, но привычного.
«Хорошо бы где-нибудь себя сохранить. Почему бы и нет!? И чтоб я после перезагрузки мог наблюдать за собой нынешним. … Так, как-нибудь на природе».
Аркадий задумался. Он быстро решился записать свою личность четырём самовосстанавливающимся роботам (полная личность на каждый) и соединить их в единую систему. Он всегда проделывал это незадолго до перезагрузки. Сколько у него было таких законсервированных личностей, он не считал.
Когда-то Другой или, может, интуиция или глубинное сознание Аркадия указали ему общаться с другим Владельцем, Лизой. И в самом деле, Лиза помогала ему перезагружаться, особенно на стадии вхождения в иной мир. Так же, как и Аркадий – Лизе.
— Прилетай ко мне! Полюбуешься на меня, какую есть. Зовётся теперь по-новому — в сознании Аркадия возникла ребячливо подмигивающая Лиза. Ок — ответил Аркадий и послал сигнал. В стене кабинета появился люк капсулы телепорта. Аркадий вошёл. Подготовка к полёту закончилась. Аркадий пригладил волосы и поправил костюм. Индикатор сообщил о посадке. Люк открылся. Лиза радостно улыбалась. На ней было длинное платье цвета тающего снега и тапочки из меха горностая. «Из Лизы получилась бы отличная кошка!» — думал Аркадий. Он готовился увидеть что-то новенькое и на время забыл о делах.
Под горностаевыми тапочками был серый пол с тёмно-зелёными пятнами краски. Быть может, это был облупившийся цементный пол, а быть может – чья-то кожа. Кого-то огромного, прикорнувшего ненадолго вздревнуть. Или прячущегося от чего ещё более грандиозного, и потому вынужденного притворяться бесконечным множеством разбегающихся по Вселенной предметов. И только иногда в глухих уголках проступает что-то от его настоящего, вроде кожи, похожей на обшарпанный пол.
А потом то, более грандиозное и страшное забудет и уйдёт, или, наоборот, найдёт это огромное существо. И в том, и в другом случае мир исчезнет, растворится, мгновенно забудет о самом себе, как будто его никогда и не было…
И вместо этого мира появится другой, который будет тоже думать, что он был всегда. До тех пор, пока случайно не исчезнет, и на его месте не появится новый. Или не проявится?
Лиза была мгновенным фото на фоне чего-то медленно пережёвывающего самоё себя. Пережевывающего и никак не могущего собраться и проглотить. К чему привыкли и перестали обращать внимание.
Лиза была центром, к которому цеплялся липкий, бесконечно тянущийся, спутанный хаос. Сам центр был умиротворён и изящен. Казалось, что Лиза плещется в волнах хаоса, будто в бассейне.
Но была бы Лиза, если бы на неё не смотрел Аркадий? Не было бы ни Лизы, ни хаоса, миров, существ, кожи и тапочек. Всё это называлось бы другими и по-другому…
Из дырки в прохудившимся горностаевом тапке показался ноготок. Аркадий привлёк и нежно поцеловал Лизу. Стало понятно, что следующая ступень перехода в иной мир близка…
Из облака появилась огромная зеленовато-серая голова змея с разинутой пастью. Казалось, ряды зубов в ней скрыли весь мир. Только они, средоточие гигантской головы, были чем-то реальным, от них зависело всё.
Но вот змей захлопнул пасть. На её месте оказались вытянутые трубочкой губы. Змей двигал ими, словно в недоумении жевал. Сам он показался каким-то неуклюжим и неуместным. Змей повертел головой, жуя губами, и исчез в облаке.
Остались небо и горы.
Голубое небо еле заметно кружилось и покачивалось. Раскалённый зеленовато-белый поток света уже заметно сполз к испещрённой выбоинами вершине горы. Кругом валялись бурые камни. Между ними иногда проглядывала рыже-белая щебнистая земля.
Лиза медленно, но непрерывно поднималась по крутому склону. Иногда ей приходилось карабкаться на четвереньках. В ней не осталось ничего, кроме желания забраться как можно дальше. Лиза не помнила о том, что осталось позади. Ей было всё равно, что будет. Надо двигаться и двигаться, останавливаться нельзя. Шуршание камней под ногами и звон в ушах стали не заметными.
Склон горы стал резко выравниваться. Показался сточенный до основания гребень хребта. В лучах света он напоминал рассеченную позеленевшую тушу. Из щелей и выемок торчали кочки иссохшейся рассыпающейся травы. За хребтом начиналась равнина, усыпанная обломками скал. За ней возвышался болезненно искривлённый останец горной вершины. Вскоре Лиза потеряла его из виду, блуждая среди нагромождений растрескавшихся и раскалённых глыб. Она видела, что камни всё быстрее темнеют с заходом солнца. Их тени удлинялись и сливались друг с другом. Мир менялся, убивая сам себя, и тащил Лизу за собой. Поэтому она побежала, перепрыгивая с валуна на валун, оскальзываясь и протискиваясь в щели.
Бег не прекратился в полной темноте. Лиза падала, куда-то взбиралась, скатывалась в лощины.
Стена темноты сменилась серо-голубой дымкой. Потом с неба ударили лучи. Лиза не могла видеть новую смерть. Она забилась в ближайшую каменную складку. Чем жарче становилась, тем глубже Лиза протискивалась. Наконец её окружила темнота. Можно было остановиться. Лиза опустилась на прохладный пол маленькой пещеры. На закате в неё заглянул синеватый свет. Лиза прикрыла лицо руками. На другой день она захотела есть и пить. Смерть казалась слишком нахальным изменением, и Лиза выбралась наружу. В зеленоватом блеске лежала светло-каштановая долина, окаймлённая со всех сторон каменными россыпями. Было очень тихо.
Среди пучков серо-зелёной иссушенной травы Лиза нашла полузаглохший родник. После расчистки из него стало можно пить. Позже Лизе удалось поймать с десяток светло-серых блестящих жучков…
Дни и ночи слились в один бесконечный день и вечную ночь. Была долина, родник жуки и ящерицы, небо и горы. Сумрак пещеры. И больше ничего. «Смерть отступает» — решила Лиза. Бесплотный неодолимый поток накрыл её с головой. К ней пришли летучая змея и гигантская крыса. Хвост змеи задевал лицо. Крыса тыкалась носом в ноги. Тварей окружала прозрачная оболочка Иного. Когда Лиза хотела схватить или прогнать их, твари исчезали и тут же появлялись снова. Вот и опять змеиный хвост задевал кончик носа, мокрый нос касался пальцев ног. «Змеиный хвост холодный, шершавый, сухой. Нос у крысы холодный, мокрый, упругий» — думала Лиза совершенно спокойно. Вскоре она заснула.
Змея медленно опустилась на пол и замерла, расправив крылья. «Сверху она не серебристо-прозрачная, а буро-зелёная, с желтыми пятнами» — с интересом отметила Лиза. Нагнувшись, она потрогала змеиную спину. Оказалось, она тоже шершавая и холодная. Взяв змею за хвост, Лиза дёрнула. Шурша чешуёй об пол, змея сдвинулась с места. «Странная змея, и крылья у неё широкие. На ней можно валяться, как на ковре» — решила Лиза и улеглась на змею. Та медленно и плавно поднялась в воздух. «Ну да, она всё время летает» — подумала Лиза, устраиваясь поудобнее. Они влетели во тьму, и всё исчезло.
Когда Лиза очнулась, они летели в розовом пространстве среди белых облаков. Вокруг парили голубые и оранжевые ленты. Они обитали в норах среди облачной толщи. Облака медленно дрейфовали далеко внизу и над головой. Земли не было.
«Залетим в ближайшую нору» — сказала Лиза змее. Тварь повиновалась. Стенки облачной норы раздвинулись и заклубились вокруг змеиных крыльев. Они полетели над полем, усыпанном белым песком. Из него густо торчали бурые неровные столбы с мелкими отростками. Лиза задумалась. «Стоят они, всё стоят. Попробуем один выдернуть. Хватай хвостом один столб и лети вверх» сказало она змее. Та снизилась, задрав вверх голову. Потом замерла. Раздалось шуршание и похрустывание. Змея легко и свободно полетела вверх. «Гм, странно» — Лиза оглянулась. Далеко внизу земля терялась во мгле. Не было видно начала столба, вершину которого цепко охватывал змеиный хвост. Лиза посмотрела вперёд. Змея повисла над тёмно-фиолетовым морем. На его волнах покачивались огромные разноцветные звёзды. Их золотые корни уходили в глубину. Над ними из моря поднимался столб. Об него гулко бились волны.
— Хватай звезду и лети выше! — приказала Лиза. Змеиные крылья зашелестели, постукивая. Вокруг Лизы поднялся ветер. Наступила тьма.
Потом Лиза увидела, что сидит верхом на огромной четырехглазой крысе. Оглядевшись, она пожала плечами. В сумерках можно было различить стены и груды камней.
— Вперёд! — скомандовала Лиза. Крыса бесшумно понеслась.
Вскоре стало видно огромное болото под тёмным небом. На небе виднелись светящиеся бледно-зелёные пятна. На болоте густо росли гигантские пористые грибы. Прыгая с гриба на гриб, крыса бежала всё дальше.
Небо вдруг почернело и покрылось оранжевыми трещинами. Трещины нестерпимо ярко светились. Болото покрылось матовым льдом. Грибы съёжились. Крыса продолжала свой бег. Чёрные обломки неба стали падать вниз. Со звоном ударяясь о лёд, они скользили по нему, задевая грибы. В небе бурлила оранжевая масса. Вниз текли сияющие струи. Болото превратилось в мешанину прозрачных пузырьков. Крыса плыла среди них, чуть приподняв нос. Иногда над ними проносились большие безголовые кожистые птицы. Каждая из них усердно била по воздуху сотнями маленьких крылышек. На птицах восседали маленькие человечки. Некоторые из них не видели Лизу. Другие смотрели с удивлением или посмеивались.
Неожиданно всё померкло. Осталось только Невыразимое.
***
Аркадий долго скользил сквозь туман, раскинув руки, по скользкой серебристой ленте. Куда скользил — неизвестно. Быть может эта лента была той лестницей, по которой лезли пытавшиеся стать Владельцами. Сейчас Аркадий скользил по ней в обратную сторону. Скользил долго, не видя ничего, кроме тумана и ленты…
Наконец нечто определённое. На белых склонах стояли белые деревья. Здесь не было снега. Деревья (если это были деревья) были похожи на высокие, разросшиеся кораллы. Их стволы мелко ветвились, составляя узоры, напоминающие огромные снежинки. Время от времени они ломались и с тихим звоном падали на землю. От удара ветки рассыпались в мелкое крошево. Это оно покрывало склоны гор.
Верхушки деревьев растворялись во тьме. Иногда она сгущалась и оседала на ветках бесформенными комками. Бывало, что комки сливались друг с другом, образуя на деревьях сумеречные пирамиды. Ветки просвечивались в них бледными тенями. Когда кораллы ломались и падали, то на мгновенье вспыхивали своим собственным светом. Порой сгустки темноты тоже падали на землю. Тогда они катались по склону вверх-вниз, сталкивались, слипались и рассыпались.
Из сгустков тьмы возник чёрный куб, который высился над желтовато-коричневым лугом. Красное, слабеющее солнце висело над его вершиной. В тени у подножия куба лежал плоский ноздреватый камень, почти ушедший в землю. На нём лежал мёртвый человек. Ему вскрыли грудную клетку. И вытащили внутренности. В ногах трупа горел костёр. Возле него оборванцы неспешно поглощали пареные желуди. Спешить им было некуда и ждать было нечего. Смерть вроде не грозила. Можно было поиграть в кости, поставив на кон ножи и миски. Да ещё соломенную шляпу.
Костёр иногда начинал тухнуть, и Аркадий спасал его, вращая ручку на неуклюжей коробке с патрубками. Они из в этот момент изрыгали розоватое пламя, от которого костёр загорался вновь.
Внезапно бродяги оживились. К ним, посвистывая, спешил крепкий парень в синей рубахе. «Рядом селений нет. Наверное, с припасом» — сказал один из оборванцев. Остальные заинтересовались. Они весело окликнули парня. Подойдя, он широко улыбнулся. «Вы тут обедаете, братцы. У меня ж маковой росинки во рту не было» — сказал парень. Оборванцы пригласили его отведать желудей. Бодро жуя, парень рассказывал. Что сам он из лесного рода, идёт в большие селения на берегу за удачей.
Парень быстро насытился и, схватив камень, он метнул его в высокую кучу гальки, полускрытую травой. Раздался звучный стук. Один из бродяг причмокнул и сам швырнул камень. Вскоре все присоединились к забаве. Когда камни летели дальше кучи, никто не слышал звука падения. «Трава густая, мягкая» — подумал парень. Он в очередной раз нагнулся, чтобы поднять увесистый голыш. Тогда бродяга с рыжеватой бородой ударил его ножом под левую лопатку. Парень уткнулся в землю и затих. Будто опомнившись, бродяги стали снимать с него одежду, обшаривать карманы и складки.
«Негусто» — сказал наконец лысый бродяга с бурыми зубами. В глазах остальных появилась скука и раздражение. «Давайте его в жертву принесём. А то место тут…» — добавил он. Озираясь, бродяги потащили тело к чёрному кубу. «А камни все кидали» — подумал Аркадий. Он понял, что ему надо спасаться или от бродяг, или от чего –то другого. И что ему надо искать спокойное огороженное место. Которое охраняют…
Аркадий погрёб ногами и руками куда-то в строну, заодно кидая в бродяг и чёрный куб сгустки тьмы. Наконец он расчистил перед собой окно, в котором увидел низкую бревенчатую крепость с воинами перед воротами.
Аркадий словами и руками стал просить пустить его в крепость. «Сиди здесь, жди королеву» — велел ему командир воинов.
Слыша хлопанье крыльев, воины всегда лениво смотрели в небо. Оно было пустынным. Приглушенный смешок всегда заставлял их обернуться. Мумия летающего чудища, прибитая над воротами, хлопала крыльями и ухмылялась.
Несколько копей пробили ей грудь. «Убили, убили» — ехидно проскрипела мумия, свесив голову на бок. «Бейте в голову» — кричал командир. В морду чудища воткнулись стрелы. Топорик со стуком ударил в лоб. Мумия смеялась. Оперения стрел шуршало и шевелилось. Вздрагивала рукоять топора.
«Ладно, отвоевались, отвоевались» — примирительно сказала мумия. Посыпался град ударов. Мумия замерла. Из многочисленных дыр на коже вылетела стая птичек. Скрипуче щебеча, они закружились над воротами. Птички обильно гадили. На счастье воинов, вскоре они исчезли. Мумия походила на рваную тряпку. Её морда умильно скалилась.
Вдруг чудище подмигнула Аркадию и послало воздушный поцелуй. Пришла улыбающаяся Лиза. Аркадий протянул её руку, и Лиза помогла ему встать.
Аркадий снова увидел мир белых коралловых деревьев. На этот раз перед глазами возникла кромка обрыва. Коралловая пыль отступила, обнажив неясную массу тьмы. Такую же, как на верхушках деревьев. Именно на ней оседала белая пыль.
В «стене» обрыва непрерывно двигались сгустки тени. Иногда они отделялись от общей массы и выкатывались на верх. Или падали вниз. Или плавно, как воздушные шарики, поднимались во тьму над деревьями.
Потом они вышли на простор. Необъятная степь была покрыта изумрудно-золотистой травой, над которой поднимались алые и фиолетовые цветы. Люди в повозках двигались по степи, занимаясь своими делами. У алых цветов они наполнялись страстью, у фиолетовых – покоем. Люди запускали длинное вглубь травы, как будто бы она была бездонным морем. Из глубины они доставали разное: сгустки света и тьмы, бабочек со щупальцами, других людей.
Над степью высился купол огромного кургана, который с боков подпирали курганы поменьше. На верхушке большого кургана задумчиво полулежало Солнце. Оно неспешно перекатывалось туда – сюда и казалось то рассветным, то полуденным, то закатным.
«Другой, ты показываешь мне какой-то бред. За пределами мира Владельцев, конечно же живут люди! Но они там выживают, а не занимаются всякой причудливой ерундой. А ты показываешь мне ерунду, и знаешь, что я об этом знаю! Быть может, в тебе участвуют другие Владельцы, которые хотят сообщить мне, что покажут мне всё, что захотят? Кроме меня и моих коллег, ты ещё много кто! Ты и Никто Из Нас тоже!» — громко скал Аркадий. Он взял Лизу за руку и повёл её вперёд.
Они вошли в полутёмный коридор. Потрескавшийся бетонный пол покрывал мох. Было не холодно, но в коридоре сновал противный сквозняк. Аркадий понял, что надо куда-то свернуть. Он вместе с Лизой вошли в одну из боковых дверей. За ней была пустая спокойная комната. Где, несмотря на окно, было не холодно.
Как всегда, никто не знал есть ли что –то за пределами этой комнаты, был ли коридор, продолжает ли ещё быть. Что будет и кто они теперь, и надолго ли. Можно было лишь осесть на пол вместе с пылью и ничего не ждать. Быть может, прилетит ветер и понесёт дальше. Или не понесёт…
