Семён Резниченко
Неофеодализм: разнообразие
Неофеодализм «в широком смысле» — периодический (системный и неизбежный) кризис в истории человечества и отдельных обществ. С его наступлением уменьшается количество материальных ресурсов, численность населения, меняется структура социума. Он мог наступать и в каменном веке.
Неофеодализм «в узком смысле» наступает уже в достаточно развитых обществах с наличием государства либо протогосударства. При нём это государство / протогосударство резко слабеет и его функции принимают на себя крупные собственники и локальные лидеры. Они объединяют в своих руках экономические ресурсы, военную силу и власть. Могут окрепнуть и автономные общины, религиозные движения, другие «негосударственные» силы.
Это происходило в эпоху европейского Средневековья, в периоды древнеегипетских и китайских династических кризисов и т. д. Конкретные неофеодальные общества могли быть весьма разными: например, военизированными монархиями (готы, вандалы) или вольными общинами (швейцарские кантоны, Дитмаршен). Помимо упадка социума и культуры, неофеодализм нередко приводил к серьёзным инновациям. Таким, как появление земледелия в Юго — Восточной Азии, начало обработки железа, возникновение кочевого уклада и Хараппской цивилизации.
Для неофеодализма регулярно назревают объективные причины. Многие общества оказываются серьёзно ослабленными. Одни — поражениями и коллективными неудачами, неблагоприятными обстоятельствами. Из-за это у них возникают трудности с физическим и культурным воспроизводством. Не хватает людей, традиции и принципы культуры демонстрируют недостаток эффективности и оказываются дискредитированными.
Другие губят большие достижения, победы и успехи. Относительно комфортные условия жизни в течении ряда поколений могут очень быстро ослабить солидарность, социальную ответственность, моральные нормы. И, как следствие, слабели коллективы разного уровня. От семейного коллектива выживания до царства.
Почему это происходит? Прежде всего, потому, что основы социальной психологии людей сформировались в глубокой древности, когда они преимущественно выживали, а не наслаждались жизнью. Как и все остальные живые существа.
Эксперименты на животных показали, что в неволе лидировать в коллективах нередко начинают совсем не те особи, какие доминируют в дикой природе. Важной становится способность не добыть пропитание, а отнять его у сородичей. Либо как-то выпросить его у людей.
Большинство людей отнюдь не превосходит других живых существ способностью к разумному самоограничению. Оно не склонно совершать усилия, без которых можно обойтись. И альтруизм у людей чаще всего вынужденный. Поэтому в весьма успешных обществах рано или поздно люди начинают делить то, что есть вместо того, чтобы добывать или создавать. Всё это рано или поздно приводило к внутренним конфликтам и обеднению.
К тому же надо помнить, что достижение впечатляющих успехов нередко связано с большими демографическими потерями и деформацией культуры, когда необходимое для сиюминутного успеха вытесняло то, что обеспечивало жизнь людей в течении тысячелетий. Например, ослабление родственных коллективов выживания в Японии и Южной Корее произошло во многом по причине чрезмерного слияния местных жителей со своей социальной ролью, в данном случае экономического актора (работника, предпринимателя) и потребителя. Свой демографический и во многом культурный потенциал эти страны променяли на относительное и по историческим меркам недолгое лидерство в капиталистическом мире.
Таким образом, у лишь недавно сильнейших народов возникают всё те же трудности с физическим и культурным воспроизводством.
Но, пока «всё стабильно», по разным причинам ослабевшие общества вполне могут существовать и порою вроде неплохо. Непосредственный переход к неофеодализму запускают природные и конкретно-исторические факторы. Которые чаще всего выступают в комплексе.
Помимо глобального, системного неофеодализма имели место более локальные неофеодализмы. Вызванные, например, масштабными войнами, такими, как походы Чингисхана, либо природными катастрофами.
Нынешний неофеодализм может оказаться очень разным. Не в последнюю очередь — из -за современных технологий. Либо их деградации.
***
Каким будет зрелый неофеодализм: цифровым миром роботов или возрождением архаики не только в социальном устройстве, но и в технологиях?
Высокотехнологичный неофеодализм возможен лишь при стабильном производстве накопителей электроэнергии и росте её производства. Это например, необходимо для дальнейшего развития нейросетей. Но для этого нужна широкая международная кооперация или мощный технологических рывок в отдельно взятой стране. Прежде всего на основе термоядерного синтеза. Но неизвестно, успеют ли его освоить в промышленных масштабах до наступления краха современной экономики и образования.
Отсутствие промышленного термоядерного синтеза может сделать неофеодализм гораздо менее технологичным, появится недостаток электроэнергии а, значит, и всего остального.
Неофеодализм без хайтека может наступить и в случае резкого падения уровня знаний в научно-технической сфере у населения какой — либо территории. Которое не будет компенсировано развитым искусственным интеллектом. Причиной этого может быть низкий изначальный уровень развития территории, а так же жесткие социальные конфликты, чья либо целенаправленная политика.
Если ранее такая территория была относительно развитой, то очень быстро может стать малонаселённой. Привычные к относительно комфортным условиям люди погибнут либо покинут её. Более всего пострадают города. Если территория и раньше была слаборазвитой, то основа ей населения может сохраниться, так как люди более привычны к тяготам. Основой жизни на такой территории может стать натуральное сельское хозяйство, использование даров природы. А также поставки какого — либо сырья в более развитые регионы, которые могут взять под контроль территории с «примитивным неофеодализмом».
***
При неофеодализме могут возникнуть и совершенно разные социально — политические уклады. Например, Дональд Трамп пришел к власти на волне «классических» неофеодальных тенденций. Часть представителей крупного бизнеса хотят поддерживать относительную независимость своих «империй» или даже укрепить её после перехода к неофеодализму. Когда как демократы предлагают неофеодализм «по Клаусу Швабу», который предполагает создание политарного государства (где больше нет капитализма и власть равна собственности) с централизованным распределением благ в зависимости от лояльности. Корпорациям демократы, разумеется тоже не чужды…. Они также хотят превратить свою собственность во власть, делают это в более тесной кооперации друг с другом и готовы ради возможности управлять обществом поступиться частью собственных свобод. То есть, может появится некий квазисоцилизм, при котором исчезают средние и мелкие капиталисты, а союз крупных бизнесменов и чиновников обретает абсолютную власть.
Как уже говорилось, одно из возможных последствий деятельности команды Трампа — расширение возможностей для крупных корпораций (те же налоговые льготы), присвоение по крайней мере части функций государства крупными олигархами. Т.е., становление классического неофеодализма по Гелбрейту. Но возможен и другой вариант «неофеодализма по Трампу» — это появление значительно более дешевого и эффективного цифрового государства, гораздо более независимого от элит и народа.
***
Такой высокотехнологичный неофеодализм может дать элите ещё больше возможностей, чем уклад 20 — начала 21 вв. Однако при нём может резко упасть роль и значение человека, без большинства вообще смогут обходиться. Для поддержания высочайшего уровня жизни элиты нужен минимум технически оснащённого и подготовленного населения, остальное могут заменить роботами, ИИ. Большинство же становится конкурентами в потреблении дефицитных ресурсов. Ещё в большей степени произвести ликвидацию большей части землян позволяет уровень психологического отчуждения. Может уцелеть один единственный человек, а все его нужды будет обеспечивать техника. А может и вообще ни одного — правителя уничтожит искусственный интеллект. Такой безлюдный или почти безлюдный неофеодализм может стать уникальным явлением в истории человечества.
В случае же деградации технологий жизнь практически всех людей станет гораздо более трудной и малокомфортной, но может сохраниться и даже вырасти значимость человеческого труда и значимость человека. Людей будут стараться использовать, подчас очень жестко, но от них не будут отказываться. Тогда неофеодализм будет больше похож на историческое Средневековье…
***
Может возникнуть и «византийский неофеодализм». Не такой, как в Византийской империи, а более — менее «как раньше, только проще и скромнее. Т.е. основные элементы, специфика общества рубежа 20 -21 веков сохраняются. Хотя «всё это» работает не столь эффективно, да и общество попросту более бедное. «Византийский неофеодализм», скорее всего, не навсегда. Его сменит нечто более неофеодальное.
***
Также при неофеодализме возможны попытки создавать социалистические и коммунистические сообщества, ориентированных в той или иной степени на социальное равенство, централизованное распределение ресурсов.
В обществах, в которых будут строить неофеодальный коммунизм и социализм, должен быть и определённый уровень гуманизма. Отказываться от людей и, например, заменять их роботами не будут. Большинство попытаются сохранить. Необходим и достаточно большой процент социально активных людей, обладающих значимыми для выживания знаниями и навыками.
Неофеодальный коммунизм может быть представлен компактными и эгалитарными общинами. Основой которых будет самоограничение и самодостаточность. Такие общины, чтобы не скатиться в первобытность, должны быть относительно технически развитыми. В них будут использоваться максимально экономичные технологии, максимально надёжные и долговечные механизмы. Возможно, в этих общинах будут сделаны некоторые важнейшие изобретения в этом направлении. Современные технологии, такие, как 3D -печать дают новые возможности для выживания и развития в том числе и малым группам людей.
Образ жизни, построенный на всеобщем равенстве и общности имущества, не подходит для крупных обществ, но пригоден для некоторых коллективов выживания, групп людей, тесно общающихся друг с другом. Максимум коммунистическое общество может включать в себя небольшую сеть из нескольких коллективов.
Вероятно, значительно чаще, чем коммунистические общины будут появляться социумы, в той или иной степени основанные на принципах социализма. Это стремление к равному организованному распределению, по крайней мере, некоторых видов ресурсов для большинства населения. А также подчеркивание (по крайней мере, формальное) равенства статуса представителей этого большинства. Коммерческая деятельность в таких обществах может быть ограничена как по объективным (нечем или не с кем торговать), так и идеологическим причинам. Социалистические общества могут быть более многолюдными и контролировать большую территорию, чем коммунистические.
***
Возможно и появление тандема дееспособной государственности «наверху» и прямой демократии на местах. Демократии, когда в решении вопросов местной жизни действительно участвует большинство граждан.
Государственность необходима, пусть и ориентированная на защиту внешней и внутренней безопасности, а не жизнеобеспечение. Конечно, государство (как и структуры самоорганизации) должно соблюдать право людей на свободу воли и свободу выбора. Оно должно сохранять за людьми возможность для достаточно автономной самоорганизации и самоуправления. Которые постепенно смогут полностью взять на себя содержание значительной части инфраструктуры, решение многих социальных вопросов. А также будут платить налоги и оказывать другие виды помощи государству. Возможно, только опираясь на автономную самоорганизацию некоторые страны смогут накопить достаточно ресурсов для того, чтобы ответить на глобальные вызовы.
***
Как мы видим, неофеодализм может иметь достаточно разные причины возникновения. Ещё более разнообразны формы его воплощения в истории. Нынешний неофеодализм может оказаться ещё более внутренне неоднозначным и пёстрым. Причина этому — современные технологии. Однако неофеодальный уклад может быть в той или иной степени унифицирован, в т.ч. и насильственным путём. Для унификации нынешние технологии тоже дают дополнительные возможности. Историческая конкретика непредсказуема, она зависит от иррационального и случайного.
