Семен Резниченко (Игорь Васильев)

Семён Резниченко.

Необычное приключение Джонатана Фейербаха.

Джонатан Фейербах был финансистом в четвёртом поколении. Это была одна из причин, почему Джонатан не занимался махинациями и спекуляциями в общепринятом смысле слова. Он не был связан с бурными разливами финансового рынка. Фейербах создавал плотины, дамбы и шлюзы, необходимые, чтобы финансовый поток однажды не смыл нынешний мир. Но и чтобы его напор не слабел и тёк в нужном направлении.

В работе Фейербаха, основанной на железной дисциплине, стремительном мышлении и реакции, было больше от инженера атомной станции или подводника, чем от какого-то Сороса…

Вот почему Джонатан отлично ладил с отставными генералами, похожими на престарелых галапагосских  игуан или черепах, которые служили священными животными-оракулами при Капитолии…

Как и генералы – пенсионеры, Фейербах был американским сенатором. Не тем «сенатором», что проходил через процедуру выборов, а настоящим, из тех, кто коллегиально управляли США подобно сенаторам Рима…

Но сенаторство, как ртуть в организме, накапливалось и давило. Давило ощущением полной и всеобъемлющей несвободы, рабской прикованности к своим и чужим деньгам. Необходимостью полностью сливаться их потоком ради управления им же.

Покупка произведений искусства или какие-то «оттенки серого» могло только увеличить уровень заданности и несвободы до критического уровня.

Поэтому Фейербах уезжал на собственный остров и делал там что хотел. Остров и всё что на нём зависело от океана, ветра и Фейербаха. И больше ни отчего.

И вот Джонатан в очередной раз наблюдал за пустынным пляжем, пальмами и двусмысленно мутным облачком в синем небе. Он понял, что ему хочется сделать. Надев прочные рабочие перчатки, Фейербах принялся рыть руками нору в песке. Благо песок был достаточно рассыпчатым, а Джонатан – спортивным и жилистым.

Возможно, сыграла свою роль память о детстве или наблюдение за яйцекладкой морских черепах. Фейербах не заморачивался и делал то, что ему хочется.

Он вовремя понял, что без мастерка, совка и приставной лесенки не обойтись, и продолжил работу. Со временем песок уплотнился и в нём стали попадаться куски дерева, старый мусор. И Фейербах принялся расширять свою нору вширь.

Потом он понял, что ему и так хорошо и задремал.

Внезапно Джонатан проснулся. До него долетел приглушенный песком утробный гул. В норе стало темно, видимо вход чем-то забило. И, главное, в нору стала прибывать вода. Видимо, пока он спал, налетел сильный шторм, а то и целый торнадо…

Фейербах сосредоточился и нашёл в темноте свои инструменты. А затем начал копать отнорок в сторону и полого вверх, чтобы не залило, и чтоб не выбраться на поверхность слишком рано.

Благо вода вскоре перестала пребывать…

Тогда Джонатан решил заняться расчисткой главного входа в нору. Вскоре его увлекло это занятие, и он полностью забыл об усталости. Водоросли, использованные презервативы, разбухший от воды и женский роман с расплывшимся текстом, смартфон со снуло темнеющим экраном, удивлённый кальмар. Ближе к поверхности Фейербаха поджидал бонус – хорошо закрытая наполовину полная бутылка виски.

Джонатан испытывал законную профессиональную гордость – все эти занятные вещи оказались здесь не только благодаря ветру и волнам. Но и его усилиям!

И вот он уже стоял на своём пляже, прихлёбывая виски и озираясь вокруг. Многим морским обитателям и недвижимости Фейербаха повезло гораздо меньше, чем ему самому. Джонатан прошёлся по пляжу, глядя под ноги. Ведь шторм выбросил на берег разные морские вкусности, которые даже не надо было ловить!

Заодно он думал о том, будет ли ему везти в бизнесе так же, как сегодня. Фейербах ясно понял, что в обозримом будущем понадобятся не финансовые инструменты, а инструменты. Которыми, например, можно копать…