Семен Резниченко (Игорь Васильев)

Семён Резниченко.
Конец западников и почвенников.
Под шумное витийство и местные успехи завершается эпоха великих западных империй. Таких, как Россия, США, Великобритания и пр. Исчезают великие имперские идеологии. На их место поднимается второй эшелон. В виде религиозных фундаменталистов и этнонационалистов.
Соответственно, завершается противостояние западников и почвенников.
Потерей актуальности и постепенной ликвидацией тех и других.
Западники и почвенники оформились в середине XIX столетия. Когда стала очевидной потеря актуальности для русских Российской империи. Одновременно с объективным непониманием того, чем её можно заменить. Начались поиски. Поиски того, чем заменить всевластие «правительственного начала». Одни находили альтернативу в западной демократии или революционной диктатуре. Другие – в русских традициях народоправства и самоуправления, русских традициях самоорганизации. Или же в сохранении чёткой монархической вертикали власти
Сила «правительственного начала» слабела. У русских появилась возможность основывать новые квазисубэтносы. В дополнении к старым социальным группам. Новые квазисубэтносы основывали на идеологической основе и включали в себя представителей новой социальной группы – интеллигенции.
Которые могли вести бурную деятельность. Но не могли чем-то реально управлять. И не были где-либо укоренены, кроме самих себя.
Либеральный квазисубэтнос возник как протест против государственной системы и обывательщины. А почвенники появились как протест против установления либеральной диктатуры в интеллектуальной сфере.
Западники и почвенники рассуждали о судьбах всей России, строили планы её преобразования. Которые к реальной жизни никак не относились. Потому как и те, и другие не имели ни какого отношения к основной массе великороссов – пёстрому конгломерату социальных и региональных сообществ. Имеющих очень мало отношения и к западникам и почвенникам, и к друг другу. И в период Российской империи объединённым преимущественно фигурой монарха и православной верой. Западники и почвенники были одними из таких групп-идентичностей.
Власть всегда использовала западников и почвенников. Реализуя их идеи только в необходимом ей объёмах. Маятник политического вектора и имитация того или иного направления мало помогали западникам или почвенникам. Но отлично помогали партии власти сохранить и продолжить себя. А западники и почвенники, массово шедшие во власть, переставали быть западниками или почвенниками. И становились партией власти. Что наглядно продемонстрировали русские коммунисты.
Поэтому ни западники, ни почвенники никогда не имели ни каких шансов добиться реальной власти либо повести за собой русский народ. Это были, при всех эфемерных достижениях, абсолютные «вещи в себе». Интеллигентские квазисубэтносы, подсознательно стремящиеся не к власти, а к обособлению, независимости. И от власти, и от народа.
На деле их идеал не было переустройство России. А постройка где-нибудь в таёжной глуши, подальше от всех двух уютных городков. Один – с церковными маковками наподобие града Китежа. Другой – что-то вроде Оксфорда с предместьями итальянского или южнофранцузского вида.
И ни каких начальственных рыл или приземлённых и грубых «реальных» мужичков!
Но зато град Китеж и Оксфорд должны были находиться поблизости. Чтобы между ними можно было устраивать потешные битвы. Заканчивающиеся временным перемирием и милым праздником. С возможностью опять славно побиться.
В ком — ком, а в друг друге российские западники и почвенники нуждаются по-настоящему! Они – настоящее продолжение друг друга. Существование одного направления без другого невозможно. Так же, как и победа одного над другим. Западники и почвенники – словно борцы, питаемые во время боя одной пуповиной. И черпающие энергию в грубых прикосновениях друг друга. Пока силён один, силён и второй.
И не надо искать причины популярности Проханова у редакции «Эха Москвы». Ему там действительно самое место!
После революции и Гражданской войны многие западники и почвенники оказались в эмиграции. Да, тосковали, конечно. Сам процесс эмиграции из разгромленной страны, устройство на новом месте был тяжелой травмой.
Но, судя по бурной активности, многие из них оказались в мире своей подсознательной мечты. Ни русских мужиков, ни начальства. Есть только оппоненты, с которыми можно спорить и спорить. А вокруг некое чужое пространство. Не слишком враждебное. Где можно возводить грады Китежи и оксфордские фаланстеры…