На фото — казачки семьи Шамшура, станица Должанская https://russiainphoto.ru/photos/235013/
Специфика казачьих ценностей, и семейных в особенности, хорошо просматривается на примере отношения к женщине в кубанской традиции. Оно формировалось в течение первой половины XIX столетия вместе с семейным укладом. На Линии он изначально был привнесён с Дона. В Черномории он формировался постепенно, преодолевая запорожский негативизм по отношению к семье. Последний дольше всего продержался у пластунов. По словам современников, женились они большей частью «случайно» и жены видели их только по большим праздникам. Но уже во второй четверти XIX в. такое отношение к семье было уже скорее анахронизмом.
В целом же казачье отношение к женщине соответствовало восточнославянскому. Общим правилом был патриархат, утверждавший безусловное первенство мужчины и ограничения для женщины. Однако это правило не было чрезмерно жестким и предусматривало разнообразные исключения. Действительно, сфера общественных отношений была целиком прерогативой казаков-мужчин. Считалось, что они должны были первенствовать и в семьеi. Как уже говорилось, женщине/девушке традиционно отводили «консерватвно-охранительную» социальную роль. Она должна была воздерживаться от дурных поступков. Повышенная социальная активность от женщины не требовалась. В ней ценили спокойствие, кротость и целомудрие. Эти элементы системы ценностей не были искусственно навязаны женщинам извне. Они гордились своим местом в обществе и стремились выполнять его ожидания. «Раньше женщине (на поминках – И.В.) и рюмочку поставят, она и то не выпьет» — печалилась об ушедших временах старожилка станицы Нововладимировской М.А Коленкоii. Считалось необходимым уважать стремление женщин и девушек выполнять свой долг. «Спали в сарае. И парни, и девушки. Упаси Бог! И в мыслях ничего такого не былоiii.»
Дивиантное поведения резко осуждалисьiv. Считалось, что излишне активная женщина по причине психофизиологической неспособности к достойным мужским занятиям (хлебопашеству, военному делу и пр.) вероятнее всего примется за недостойные (например, колдовство, разврат)v. Можно сказать, что если мужчина считался «порочным» за проступки перед социумом (воровство, пьянство), то женщина – за проступки перед семьёй (сексуальная распущенность, лень и т. д.).
Тем более что полем приложения активности женщин была семья. Причём в Черномории долгое время это была малая семья, где каждая женщина индивидуальной хозяйкой. На Линии господствовали большие неразделённые семьи со сложной иерархией женских ролей. Однако к рубежу XIX – XX вв. различие в семейном укладе разных частей Кубанской области несколько стираютсяvi.
В любом случае во всём, что было связано с семьёй, женщина/ девушка могла и, зачастую, должна была проявить активность и самостоятельность. На молодёжных «улицах», в соответствии с восточнославянской традицией не поощрялась чрезмерная скромность. Девушка должна была уметь нравиться молодым людям и принимать ухаживания нравящегося ей молодого человекаvii. При этом для кубанской казачки особенно важным было сохранения целомудрияviii. В условиях «улицы» для этого тоже порой требовалась решительность.
Специфика казачьей жизни требовала от женщины при выполнении её семейных обязанностей далеко выходить за их рамки. Во время Кавказской войны казаки большую часть времени проводили в походах. Поэтому казачкам приходилось выполнять почти все мужские сельскохозяйственные работы за исключением вспашки и некоторых других. Как уже говорилось выше, им нередко приходилось защищать себя и своих близких от горских набегов. Вдовы, бывшие главами семейств, могли иметь право голоса на сходеix. Такая жизнь не могла не сказаться на их стиле поведения, общественном статусе.
В первой половине XIX в. всеобщей любимицей станицы Ладожской была Авдотья Соловьёва. Она отличалась храбростью, силой, был отличной песенницей. Своего пьяного мужа она могла взять в охапку и унести домой из духана. Авдотья была высоконравственной женщиной. Грубо ухаживавшего за ней армейского фельдфебеля она швырнула на землю на глазах у толпы. Но главой её заслугой было постоянное участие в обороне станицы от неприятеля. Особенно Авдотья отличилась на Покров 1833 г. Тогда она прикрывала казачат, спешащих укрыться за церковной оградой. При этом Авдотья убила нескольких черкесовx. В тот же период большим уважением в станице Новодеревянковской пользовалась жена урядника Ткаченко. Она была красива, умна, остроумна, самостоятельна и оригинальна. Про неё говорили, что однажды шутки ради она вышла на улицу в ночной рубашке. И в целом местные казачки были яркими остроумными, задорнымиxi.
Специфика положения женщины — казачки сохранялась и после окончания Кавказской войны. Отчасти это было связано с влиянием традиции, отчасти – с сохранившейся спецификой военизированного быта, когда отсутствие мужчин, находящихся на службе, требовало социальной активности женщин. Отмечено участие девушек и женщин в соревнованиях по джигитовкеxii. Типичными чертами казачек по-прежнему были яркость и активностьxiii. По словам наблюдателя, мужчины и женщины хутора Азовского считались равными в правахxiv.
Однако, на наш взгляд, не стоит вслед за А.А. Цибульниковой делать вывод об институционализированном амазонстве казачек Кубаниxv. Ведь для полноценного амазонства необходимо выполнение женщинами особых социально значимых ритуальных функций, организованное обучение их военному делу и активное занятие политикойxvi. Тем более, что статус женщины не был чётко зафиксирован на уровне общекубанской традиции. Например, в станице Ильской женщины в случае семейных конфликтов часто были активнее мужчин. Станица Родниковская была жестко патриархальнойxvii.
Однако, начиная с конца XIX в. верность казачек семейным ценностям стала слабеть. Особенно это было характерно для Закубанья, где во многих станицах сплошь и рядом рождались незаконнорожденные дети. Особенно много случаев супружеской неверности было в семьях, где мужья были на службе. Всё это было связано с разрушением традиционного уклада жизни вследствие переселения за Кубань и развития рыночных отношений (в частности – появления табачных плантаций с их вольными нравами).Свою роль сыграла и экономическая слабость закубанских казачьих хозяйствxviii. Подобные явления стали активно распространяться на остальной территории Кубани во время Первой мировой войны. Сказались разделённость семей на фоне ослабления социального контроля по причине модернизации образа жизниxix.
i Цибульникова А.А. Традиционное отношение к женщине в казачьих станицах Кубани // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. Армавир, 2000. С. 48 – 49.
ii ПМ КФЭЭ – 1999. А/к. – 17 44. Краснодарский край, Тбилисский район, станица Нововладимировская, информатор – Коленко М.А., исследователь – Рыбко С.Н.
iii Цит по: Шельдешова И.В. История и традиции в семейных преданиях кубанской станицы (на материале станицы Челбасской) // Кубанские научные беседы. 2004. Славянск-на-Кубани, 2004. С. 57.
iv Бондарь Н.И. Полевые материалы Первой Кубанской интернациональной фольклорно-этнографической экспедиции. Динамика традиционной культуры Краснодарского края (1882 – 1987) / Н.И. Бондарь, В.Ю. Креминская. Краснодар, 1989. С. 44.
v Кулинич (Цибульникова) А.А. Оппозиция добра и зла в женских образах кубанского фольклора // Историческое регионоведение – вузу и школе. Славянск-на-Кубани, 1997. С. 57 – 58.
vi Цибульникова А.А. Казачки Кубани в конце XVIII – начале XIX вв.: специфика повседневной жизни в условиях военного времени.: Автореф… канд. ист. наук. Армавир, 2004. С. 21, 24.
vii Бернштам Т.А. Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX вв. Л., 1988. С. 244 – 245.
viii Солодухин Г.А. Жизнь и судьба одного казака // Джигитовка казаков по белу свету. М., 2006. С. 158.
ixЦибульникова А.А. Казачки Кубани в конце XVIII – начале XIX вв.: специфика повседневной жизни в условиях военного времени.: Автореф… канд. ист. наук. Армавир, 2004. С. 20, 24.
x Попко И. Общественное событие в Ладожской станице 15 февраля 1873 года // КВВ. 1873. №9. С. 2 – 3.
xi Государственный архив Краснодарского края (далее — ГАКК.) Ф. 764. Оп. 1. Д. 95. Л. 445, 487.
xii Цибульникова А.А. Казачки Кубани в конце XVIII – начале XIX вв. Армавир, 2005. С. 62.
xiii Елисеев Ф.И. Первые шаги молодого хорунжего // Елисеев Ф.И. Первые шаги молодого хорунжего. М., 2005. С. 17.
xiv ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 4. Л. 33об.
xv Цибульникова А.А. Казачки Кубани в конце XVIII – начале XIX вв. Армавир, 2005. С. 63 – 64.
xvi Плетнева С.А. «Амазонки» как социально-политическое явление // Культура славян и Русь. М., 1999. С. 530, 533.
xvii Дуплов М.М. Станица Ильская // КОВ. 1901. №10. С. 2.; Розенберг Л.К. Станица Родниковская // КОВ. 1901. №11. С. 2.
xviii Македонов Л.В. В горах Закубанского края. Воронеж, 1908. С. 174.
xix Акоева Н.Б. Кубанское казачество в годы Первой Мировой войны: смена ориентиров // Историческое регионоведение – вузу и школе. Славянск-на-Кубани, 1999. С. 64.
